Так уж сложилось, что локомотивами развития сельхозпроизводства стали крупные многопрофильные агрохолдинги. В них и концентрация производства, и сосредоточение капитала, и миллионы гектаров работающей пашни… Так, только двадцати крупнейшим агрохолдингам страны принадлежит 6,5 млн га в 30 регионах России. Неспроста же звучит вопрос: «Не пора ли завязывать с фермерством? Холдинги задавят малый бизнес на селе». Однако не будем торопиться с выводами…
В большом стаде на промышленном скотоводческом комплексе все животные – на одно «лицо». В фермерском хозяйстве каждый бычок – индивидуальность./ФОТО Олега КОЛОГРИВОГО
Страус на заснеженном поле
«В уезде появилась курица величиною с лошадь и лягается как конь. Вместо хвоста у нее буржуазные дамские перья». Знатоки творчества Михаила Булгакова сразу догадаются, из какого произведения цитата — из повести «Роковые яйца».
Конечно, вряд ли сто лет назад африканская птичка спокойно могла разгуливать по российским просторам. Хотя страусов к тому времени уже разводили: первый страусиный питомник появился в Таврической губернии в 1880 году. Однако более-менее масштабная работа с этой птицей — с заявленными перспективами ее промышленного разведения — начала разворачиваться лишь двадцать с небольшим лет назад.
Деловая пресса тех лет наперебой рассказывала новоявленному классу аграриев — фермерам — о страусоводстве как будущей новой отрасли птицеводства. Да что там фермерам! Директора крупных «куриных» птицефабрик признавались: была, мол, мысль открыть на предприятии сопутствующее производство — страусиное.
А что? Страусоводство — дело привлекательное, с экономической точки зрения более чем выгодное. Сама птичка могла стать «золотоносной», ведь товаром может стать все: мясо, жир, яйцо, кожа, перья и, наконец, птенцы страуса. Получается, что страусоводство практически безотходно.
Поначалу наши фермеры-энтузиасты ориентировались на африканского черного страуса. Впечатляющая, конечно, особь: 2,7 метра в высоту, вес до 160 кг. Продолжительность жизни — 70 лет. При этом самки достигают «производственного» возраста в 18 месяцев, и длится он 35 лет, а самцы — в 2,5 года и до 40 лет. То есть покупку даже трех-четырех особей — один самец, остальные самочки — можно считать долгосрочной инвестицией.
Начинали наши фермеры бойко, в том числе и в Ленинградской области. И было удивительно видеть африканскую птицу на заснеженном поле. К тому же многие фермеры-энтузиасты не учли того момента, что не всякий заборчик способен удержать птичку, если она чем‑то напугана. Так что случаи контузий хозяев и праздных зевак, забредших на ферму, по первости были нередкими. Как и побеги птиц на дальние расстояния. Десяток километров — не предел.
К началу 2010‑х годов общее поголовье страусов в России насчитывало около 7 тысяч особей. Это официальная статистика, в которой учитывалась птица в фермерских (крестьянских) хозяйствах, на предприятиях малого бизнеса и в личных подсобных хозяйствах. Эксперты считают, что в реальности поголовье было как минимум в полтора раза больше.
Статус «страусиная ферма» имели чуть больше 250 объектов. Из них о промышленном производстве мог заявить едва десяток. Сегодня — и того меньше. Самая, пожалуй, заметная — ферма «Русский страус», которая работает в Подмосковье уже третий десяток лет.
В ее владениях — шесть гектаров земли. На трех расположились птичники-страусники, внешне ничем не отличимые от… коровников. Зато внутри все оборудовано для комфортного содержания этой длинноногой и длинношеей птицы. Интересный момент: когда страусы ложатся спать, то шею они вытягивают вперед. Поэтому на каждую птичку внутри помещения отводиться не менее 5 кв. метров площади (для сравнения: стойло для коровы больше всего на 1 кв. метр).
Еще на трех гектарах разместились дворы с маточным поголовьем. Да, ферма занимается еще и племенным разведением страусов.
«В момент создания нашего предприятия планировалось, что основным направлением будет производство мяса, — вспоминает генеральный директор Татьяна Вострикова. — Поголовье завозили из Бельгии и Португалии. Африканский черный страус стал основным в поголовье. Позже закупили австралийских эму, но они более теплолюбивые, погода сильно влияет на их продуктивность».
На страусиное мясо (хотя оно не очень раскручено на потребительском рынке) спрос есть всегда. Его закупают супермаркеты премиум-класса, рестораны, предприятия общепита, ориентированные на диетическое питание. Со сбытом страусиных яиц сложнее… На завтрак такую экзотику не приготовишь.
Кроме мяса хозяйство сделало ставку на выработку страусиной кожи. Это направление может давать до 30 % рентабельности всего бизнеса. Шкура страуса отличается прочностью и износоустойчивостью. Из нее изготавливают дорогие сумочки, пояса и ботинки. При этом рыночная цена сопоставима с ценой шкуры крокодила.
Отдельная статья дохода — реализация племенных птенцов-страусят. Спрос на них обеспечивают в основном фермерские и личные подсобные хозяйства. Хотя страусят сегодня покупают и те, у кого есть возможность содержать птиц на дачных и приусадебных участках.
В первые годы становления российского страусоводства фермеры получили неплохую финансовую подпитку от государства. Были и частные инвесторы, увлеченные необычным делом. Но с годами все это сошло на нет. Выжили те, кто сумел выйти на самоокупаемость.
Многим помог агротуризм. Только у большинства он стал основным направлением в деятельности, а страусоводство как таковое превратилось в его фон. В подмосковном хозяйстве сохраняют равновесие: производство мяса и агротуризм по доходности идут почти на равных.
Пристанище герефордов
В фермерское хозяйство Марины и Олега Елагиных тропы агротуризма не проложены. Диковинных птичек там нет, хотя коровы и бычки герефордской породы — тоже своего рода экзотика.
Родина этой породы — Англия, графство Херефордшир. Зарождаться она начала еще в XVIII веке, столетие спустя стала распространяться по всему миру. А вот до России «доехала» совсем недавно. Такой отдельной отрасли, как мясное скотоводство, в стране не было. Герефорды же — крупный рогатый скот (КРС) специализированной мясной породы.
Они не были первыми, кто поселился в аграрном секторе Ленинградской области. Сначала сюда приехали лимузины (не авто, а порода мясного скота родом из Франции), потом — абердин-ангусы (они настолько вскружили головы нашим животноводам, что теперь эту породу считают ведущей в мясном скотоводстве).
Но фермеры Елагины из Сланцевского района свой выбор остановили на герефордах. Продуктивностью они ничем не хуже ангусов, а по некоторым показателям даже лучше. Животные мало восприимчивы к перепадам температур, и это позволяет не возводить капитальные дорогостоящие коровники, а содержать коров вместе с телятами на открытом воздухе почти круглый год. По характеру они более покладистые, ну и красавцы же, конечно, кучерявенькие…
Начинали Елагины восемь лет назад с покупки четырех телочек и двух бычков. По целевой программе «Начинающий фермер» получили грант 1,5 млн рублей. Потом приняли участие в программе «Ленинградский гектар», получив в аренду на льготных условиях и с правом выкупа бросовую землю, а в придачу грант на 3 млн рублей. На него приобрели трактор МТЗ-82 и самозагружающийся подборщик-транспортировщик рулонов для заготовки сена. Сегодня в хозяйстве около сотни гектаров земли и около сотни голов КРС.
…Когда говорят о животных мясных пород, непременно вспоминают о «мраморности» мяса, в котором жировые отложения находятся не под внешними тканями, а между мышечными волокнами. На продовольственном рынке это продукт премиум-класса.
Елагины за «мрамором» не гонятся. Для того чтобы получать такое мясо, нужен особый откорм и, соответственно, большие затраты. А реализовать его сложно, что подтверждают и заваленные «мраморной» говядиной прилавки супермаркетов. Мясо же елагинских герефордов, даже не будучи «мраморным», отличается по качеству своей нежной структурой.
Не только производством мяса живет хозяйство. Подросших племенных бычков забирают к себе другие фермеры-животноводы. Там статус молодых герефордов поднимается: теперь они быки-производители.
Освоили фермеры и дополнительную специализацию — пчеловодство, опробовав для начала пчел разных пород. Остановились на карпатской. Оказалось, что карпатские пчелы приспособлены к суровым условиям зимовки с продолжительным периодом. К тому же миролюбивы и продуктивны — средняя семья может собирать от 50 до 80 кг меда.
О своих пчелках и меде Марина Елагина может рассказывать в Интернете много и интересно. А о любимых герефордах еще больше и интереснее. Пусть для горожан это просто развлекательное «кино», но для начинающих фермеров — мастер-классы, а для маститых животноводов — площадка для профессиональных дискуссий.
«Сорняк» высокого спроса
Два года назад отдельным распоряжением правительства в перечень сельхозпродукции были внесены лекарственные и эфиромасличные культуры. Поименно: цикорий, анис, бадьян, кориандр, тмин, фенхель, можжевельник. Все остальные перечислять не стали, просто поделили на две группы: «Лекарственные травы» и «Растения, используемые в парфюмерии, фармации и для борьбы с вредными насекомыми». В комментариях к документу прозвучало — цитата: «Фермеры, выращивающие лекарственные и эфиромасличные культуры, теперь могут рассчитывать на такую же господдержку, как и производители зерновых, овощей и других традиционных сельхозкультур».
Утверждать, что сотни «частников» ломанулись осваивать новую специализацию, не возьмусь. Но вот те, кто лекарственными и эфирными культурами занимался до появления постановления, свои позиции укрепили. Особенно крымские аграрии. Там, в Крыму, самые большие в России площади под эфиромасличными. Причем они увеличиваются каждый год. Второй регион, который может похвастать успехами в этом деле, — Краснодарский край.
Эксперты столь специфичного рынка подсказали фермерам пять наиболее рентабельных культур с высоким спросом: эхинацея пурпурная, расторопша пятнистая, ноготки лекарственные, сафлор красильный, ромашка аптечная. Но в каждом регионе свои приоритеты. Например, на Байкальской природной территории реализуется проект по созданию устойчивой модели лекарственного растениеводства. В нем участвуют три региона: Бурятия, Забайкальский край и Иркутская область.
На первом этапе фермеры при поддержке ученых пробовали культивировать три десятка наименований лекарственных растений. Затем несколько бурятских фермерских хозяйств начали отрабатывать методики промышленного выращивания двух конкретных видов — амаранта и золотого корня (радиолы розовой). Эти две байкальские культуры востребованы как на фармацевтических рынках европейских стран, так и в восточной медицине. Фермеры получили президентский грант на их выращивание.
Специалисты, занимающиеся разработкой технологий возделывания лекарственных трав, утверждают, что их выращивание по маржинальности сопоставимо с высокодоходными зерновыми. Фермерское хозяйство может получить одинаковый доход при возделывании 300 га озимой пшеницы или 75 га лекарственной культуры. Расчет делался на примере расторопши пятнистой. Получается, что при возделывании почти что «сорняка» производитель получает больше прибыли при меньших затратах. Рентабельность такого производства держится на уровне 70 %.
Неудивительно, что за возделывание именно расторопши — древнейшего лекарственного растения — взялись фермеры самых разных регионов. И особенно те, у кого есть в хозяйстве еще и пчелы. Известно, что расторопша — отличный медонос, обеспечивающая сбор меда до 50 кг с гектара.
Технология возделывания оказалась не такой уж сложной. Подготовка почвы — стандартная, с максимальной очисткой от сорняков. Бороться с ними при помощи гербицидов не получится — лекарственное растение должно быть выращено без какой‑либо химии. Слабое звено есть в уборке: рассчитать ее сроки надо так, чтобы семена не успели осыпаться. Урожай легко потерять за три-четыре часа.
Лекарственной житницей России считается Алтай. Здесь на этой ниве преуспевают не столько фермеры, сколько малые агропредприятия. На возделывание некоторых культур у последних есть что‑то вроде монополии.
Так, на больших плантациях промышленным способом выращивается… лопух. Под эту культуру — подчеркнем: культуру! — отведено более 200 гектаров пашни. Селекционеры провели огромнейшую работу, прежде чем дикий лопух стал сортовым растением. Вообще‑то в селекции лопуха преуспели японцы. Но пользоваться чужими достижениями наши лопуховоды не захотели.
Как лекарственное сырье в ход идут и листья лопуха, и его колючки, в которых содержатся семена. Но самым ценным был и остается корень. Каждый год с алтайских полей собирают не менее 500 тонн корней лопуха. Из него готовят экстракты, которые потом используются для производства сиропов, целебных жидкостей, капсул.
Всего три примера, подтверждающие простую мысль: в отечественном сельском хозяйстве есть немало ниш, которые крупные агрохолдинги просто обойдут стороной. Им они не интересны, потому как не выгодны. Ниши эти для отчаянных энтузиастов — фермеров и малого аграрного бизнеса.
В их деятельности немало своих плюсов. Небольшие объемы производства позволяют эффективнее контролировать качество продукции. Они мобильны, могут быстро перестраиваться и осваивать новые направления, производить инновационные продукты. К тому же ничто не мешает малому бизнесу кооперироваться и использовать все плюсы агрохолдингов.
Так что противопоставлять друг другу разные формы хозяйствования нет смысла. Еще и потому, что конечная цель у них общая — продовольственная безопасность страны.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 240 (7569) от 19.12.2023 под заголовком «Своя ниша».
login
who are we?
contact us
qosheapp
Toi Staff
Gideon Levy
Belen Fernandez
Mort Laitner
Rami G Khouri
Ali Fathollah-Nejad
Nikkei Editorial
visit website
